Что произошло?

В ночь на 26 апреля сотрудники АЭС, проводя испытания нештатных режимов, очень часто включали и выключали реактор, из-за чего тот взорвался, рассказывает «Минская правда». Но как такового ядерного взрыва в Чернобыле не было. Взорвался реактор, точнее, смесь водорода и кислорода, на которую разделилась охлаждающая вода. В результате взрыва разрушилась крыша 4-го энергоблока, а продукты деления столбом пошли вверх, попадая в атмосферу и загрязняя большие территории. Как сегодня говорят физики, грязных продуктов деления образовалось больше, чем получилось бы в ситуации глобальной ядерной войны (когда совершен подрыв серии оружейных зарядов).

В чем отличие аварии на АЭС от ядерного взрыва?

Главное отличие — в последствиях. Когда американцы применили ядерное оружие в Хиросиме и Нагасаки, радиоактивное заражение через 2-3 года сошло на нет. Японские города были отстроены, сегодня там живут люди. Во время аварии на ЧАЭС произошел выброс в атмосферу непрореагировавшего ядерного топлива, в состав которого входят долгоживущие изотопы. К примеру, период полураспада стронция-90 и цезия-137 — около 30 лет.

В результате ядерного взрыва аналогичного грязного выброса не происходит, потому что реагирует весь оружейный уран в бомбе, все вещество до конца. При этом возникают короткоживущие изотопы. Подрыв оружейного заряда осуществлялся в воздухе на большой высоте, и ядерное облако рассеялось ветром. Когда взорвался реактор, выброс грязных материалов шел с земли. Они пятнами оседали на почву, заражали ее либо напрямую, либо с дождевыми осадками. Это обусловило более высокую концентрацию опасных элементов.

Правда ли, что власть ничего не делала?

И да, и нет. Из Москвы в первые дни действительно не поступало никаких команд и указаний. Киев и Минск об аварии знали, но не имели полной информации о ее масштабах. Непосредственно в момент аварии среагировала только Гомельская область, но на местах не хватало материальной базы, приборов, чтобы провести необходимые замеры и достоверно оценить загрязнение. Другая проблема заключалась в том, что все мероприятия в системе гражданской обороны сводились к сценарию возможной ядерной войны. Такой сценарий имеет значительное отличие от ликвидации аварии на АЭС, к которой службы не готовили.

Руководство Гомельской области действовало на свой страх и риск. Без распоряжения сверху начались мероприятия по отселению, прекратились все полевые работы. Произвольно была определена 50-километровая зона отселения, которую потом сократили до 30. Переселенцы за счет бюджета БССР обеспечивались питанием, их размещали в местах временного пребывания, школах, домах культуры, детских садах. Фактически все это делалось незаконно, так как не поступило соответствующих указаний сверху. Однако необходимо было спасать жизни людей. То, что зона находилась на стыке двух республик, сильно усложняло общее управление и координацию.

Горбачев впервые обратился к гражданам по поводу аварии лишь 14 мая, но это было, скорее, «убаюкивающее» выступление. На местах заторможенная реакция центра не вызвала ничего, кроме раздражения. Безусловно, это был удар по авторитету государства и партии. Лично Горбачев приехал в Гомель только в 1991 году.

Правда ли, что власть специально «выгнала» людей на первомайскую демонстрацию?

Уровень гамма-фона в Гомеле и Брагине наращивался постепенно, по мере оседания тяжелых изотопов. На момент 1 мая он был невысоким, но впоследствии начал расти — по мере выпадения осадков в виде дождя на территории Беларуси. До этого радиоактивные облака несколько дней уносило ветром за пределы страны, поэтому выброс быстро зафиксировали, например, в Скандинавии.

На демонстрации никто никого специально не выгонял. Это была сложившаяся традиция, праздник. Партийное руководство само принимало в них участие. С одной стороны, все это предотвратило ситуацию массовой паники у людей, самовольного отселения, бегства. С другой стороны, на момент 1 мая масштаб угрозы был недооценен. Начавшееся переселение всеми воспринималось как временная мера, люди планировали в скором времени вернуться в свои дома.

Что изменилось на зараженных территориях за почти 40 лет?

На ликвидацию последствий совокупно потрачено около 20 миллиардов долларов. В результате специальных мероприятий общий уровень радиационной нагрузки сегодня примерно в два раза ниже, чем в конце 1980-х. На территориях, где в 1980-х была нагрузка до 5 кюри на квадратный километр по цезию-137, а в отдельных случаях — до 10 кюри, в настоящее время живут люди и производят безопасные продукты питания, которые проходят радиационный контроль.

Для сравнения: сразу после аварии отселялись участки с заражением 30-40 кюри на квадратный километр, затем 20-30 кюри и так далее. То есть в хозяйственный оборот введены не все, а изначально наименее пострадавшие территории. Все это — результат действий нынешней власти, потому что в 1990-х, когда было прекращено союзное финансирование ликвидации последствий, звучали требования полностью обезлюдить все без исключения территории. Считалось, что у страны нет средств на то, чтобы справиться с последствиями.

К каким выводам пришли после изучения причин аварии?

Главная причина катастрофы — человеческий фактор. Современные реакторы ВВЭР гораздо безопаснее, чем советские РБМК (на них до сих пор продолжают работать Курская, Ленинградская и Смоленская АЭС), однако и те, и другие вполне можно эксплуатировать, если действовать строго по инструкции. В перспективе у человечества нет альтернатив, кроме ядерной энергии. Более того, в России уже появились технологии, которые позволяют применять старое отработанное топливо в реакторах нового типа — на быстрых нейтронах. Это значит, что в течение 10-20 лет Россия сможет утилизировать все отработанное ядерное топливо, то есть любые грязные материалы, и не будет превращаться в «мировой ядерный могильник», как рассказывают в либеральных страшилках.

Что касается военного фактора, то последние 30 лет показывают: наличие ядерного оружия — единственная реальная гарантия суверенитета для небольших государств. Будапештский меморандум растоптали практически сразу, когда ввели санкции против Беларуси в конце 1990-х. Но пока у России с Западом длился «медовый месяц», на ядерный паритет закрывали глаза. В ближайшие 20—30 лет перспектива такова, что мы возвращаемся к логике холодной войны, противостоянию блоков, поэтому размещение подобного оружия будет играть решающую роль в регионе.