22 марта исполняется 80 лет хатынской трагедии, когда фашистские каратели сожгли мирную деревню вместе со 149 жителями. Хатынь — символ скорби общенационального масштаба, страшную участь этой деревни разделили свыше 9 тысяч белорусских сел, а более 5 тысяч были уничтожены вместе с жителями. Среди них — 5 деревень Дзержинского района, сестры Хатыни: Глухое Перхурово, Литавец, Любожанка, Садковщина и Скирмантово. Но расследование уголовного дела о геноциде белорусского народа открывает все новые и новые страшные страницы нашей истории, подтверждающие, что таких сожженных нацистами деревень в нашем регионе было гораздо больше.

Дзержинщина хранит память обо всех погибших в Великой Отечественной войне — солдатах, партизанах, ни в чем не повинных женщинах, стариках и детях. Скорбный звон колоколов Хатыни сегодня болью отзывается в сердцах миллионов людей, которые понимают, что у нацизма нет национальности, и верят, что зло будет наказано.

Безусловно, трагедия Хатыни и ее дзержинских сестер нашла отклик и у участников народного литературного клуба «Выток» Дзержинской центральной районной библиотеки.

 

 

Людміла Круглік

Званы Хатыні

 

Вечнасць жорсткасцю ліхалецця

Запрашае ў вёску Хатынь.

Там у полымі плачуць дзеці —

Пакаранню няма прычын.

 

Дзьме па полі сівы вятрыска,

Гоніць попел і чорны дым.

Слёзы памяці ля абеліска.

Быў Літа́вец на месцы тым.

 

І ад гора пульсуе сэрца,

Гулкім рэхам па целе набат…

І вачыма гора і смерці

Толькі коміны замест хат.

 

За малую сястру, за брата,

Што не зведалі водар вясны,

Уздымаюцца болем страты

Над Хатынню званы… Званы!

 

Чуеш звон, чалавек Сусвету,

Што па небе нясуць жураўлі?..

Знойдзем разам міру сакрэты

І пасадзім сады на Зямлі!

 

Борис Савинов

 

***

Лита́вец, как поникший сад,

Молчит в гнетущей тишине.

Застыл, как памятник-набат,

С самой Хатынью наравне.

 

Деревня есть, деревни нет,

Остались в поднебесье стоны.

И не придет сюда рассвет,

У этих мест свои законы.

 

Средь многоцветья полевого

Ромашкой устлан скорбный путь.

Не слышно смеха молодого,

Про песнь в околице забудь.

 

Священной памяти страница,

Она в сердцах людских живет.

Сверкают трауром зарницы,

И мал, велик сюда идет.

 

Лита́вец — нам напоминание:

Война пощады не несет.

Стоит он в бронзе — изваяние,

И ду́шу снова скорбь гнетет.

 

Сельчане кровью заплатили,

И мир, и жизнь нам принесли.

О них мы помним, не забыли

И в память сердца занесли.

 

Антон Анісовіч

Сёстры Хатыні

 

Сёстры Хатыні! Ахвяры вайны!

Боль успамінаў, на сэрцы — рубец.

Не дачакаліся мірнай вясны

Скірмантава, а яшчэ Літавец,

 

Садкаўшчына, Любажанка, Пярхурава.

Іх напаткаў, як Хатынь, страшны лёс.

Твары людскія з дакорам, пахмурныя…

З болем… “За што?!” — Паглядаюць з нябёс.

 

Ваша віна? Побач з вёскай лясы,

А ў тых лясах у вайну — партызаны…

Чую дзяцей і старых галасы,

Тыя, хто выпаўз з агню, — расстраляны.

 

Смутак вітае на іх папялішчах,

Прозвішчы на мармуровай сцяне.

Вецер жалобна спявае і свішча —

Нам напамін аб вайне…

 

 

Ядвіга Доўнар

І раса слязамі коціцца на травы

 

Божа, страшна гэта нават чуць:

Вёскі полымем, як макавыя кветкі,

Прысак хат і жыццяў — уваччу,

І маленькія анёлкі побач… Дзеткі…

 

Душы іх нявінныя цяпер

У нябёсах, даўшы назвы новым зоркам,

Льюць святло на родны кут, дзе звер

Садкаўшчыну сцёр, Хатынь, Літа́вец, Боркі.

 

“Дырлевангер” — смерці батальён,

Крокі жудаслівых “Герман”-аперацый

На зямельцы, дзе жылі здавён…

Толькі дзеткам там ужо не нараджацца.

 

Новае стагоддзе, а баліць…

І раса слязамі коціцца на травы.

Божа літасцівы, ну калі

Знікне ў свеце гэты боль і бой крывавы?!

 

Оксана Хацкевич

 

***

Задумайся о смерти, человек.

Нам на земле отпущено немного.

Нам уготован здесь короткий век,

А бесконечной — на небе дорога.

 

Задумайся, с оружием в руках:

Его для истребления создали.

И на суде пред Богом, в небесах,

Ответишь за кусок смертельной стали.

 

И тот, кто самовольно погубил

Всё то, что милосердием зовется,

Задумайся о том, что натворил.

Ведь всё к тебе когда-нибудь вернётся:

 

Крик детворы, летящий в пустоту,

Плач матерей, о милости просящих,

Деревни в жутком, с горечью, дыму,

Историю бесследно уносящем.

 

Истлевшие остатки бытия,

Которых ты на карте не оставил.

Но только память вытереть нельзя!

Она сама придет, без всяких правил!

 

Она тебе напомнит про Хатынь,

Про Литавец, про Дальву и про Буду,

Про Слободу, про Любчу и Братки,

Про Лужицу, Дубровно и про Рудню,

 

Про тысячи несбывшихся надежд,

Про тысячи несбывшихся желаний,

Про тысячи загубленных сердец,

Которые навечно замолчали!

 

Задумайся о смерти, человек,

Чем каждая ошибка отзовется?

Здесь, на земле, у нас короткий век —

А в небесах раскаяться придется!..

 

Уладзімір Шымановіч

Званы

 

I хочацца — у лес, праз поле…

I хочацца не бачыць болей…

У дзверы, вокны — кулямёты,

Як быццам: “Хто ты? Хто ты? Хто ты?”

 

Як быццам: “Маеш права жыць?”

А полымя — яно дрыжыць,

Дрыжыць i рвецца да свабоды.

А там, за вёскай, — агароды.

 

I быццам збегчы ёсць куды…

I воклiч: “Komm! Хадзi сюды!

Вы — людзi трэцяга гатунку”.

I ногi млеюць! “Паратунку!..”

 

I вочы слепнуць! Слепнуць з жаху!

А полымя — яно на даху —

Жыве i да свабоды рвецца!

А сэрца — б’ецца, б’ецца, б’ецца!..

 

I — замiрае… Быццам стыне…

Звiняць. Звiняць… Званы Хатынi…

 

Павел Шкель

 

Память сердца

 

В моей Хатыни — три березки,

А место есть еще одной,

Ведь в той войне каждый четвертый

Погиб и спит в земле сырой.

 

Огонь Хатыни, не сгорая,

Тепло приносит душам тех,

Кто шел вперед, преград не зная,

И принял смерть ради нас   всех.

 

Сжечь Беларусь для мертвой зоны —

Был издан Гитлером приказ…

В войне, по нашему закону,

Победы приближался час.

 

Фашистов били партизаны,

Был фронтом весь народ страны,

За смерти, кровь, за стоны, раны

Их гнали в логово войны.

 

Фашизм в агонии смертельной,

Чтоб скрыть преступность от людей,

Творил все бесовы затеи,

Уничтожал старух, детей.

 

Не умещается в сознании —

За что людей уничтожать?

Из взрослых и детей Хатыни

Один смог смерти избежать.

 

И он поведал всему миру

О страшном виденье, где был,

Фашист и бес тот, Дирлевангер,

Хатынцев, в хлев согнав, спалил.

 

Горел весь мир, иконы, люди…

Команда — всех в огне держать!

Каратели, вы — чьи-то дети!

Чему учила ваша мать?

 

Вопрос суровый, без ответа,

Но он в истории войны

Озвучен. Гитлер — бесноватый.

Фашисты — бесовы сыны.

 

Хатынь воскресла, как творение,

Застыл в скульптуре человек.

И скорбь, и память поколениям —

Вершился так двадцатый век.

 

А вечный траур — звон Хатыни

Колоколов, как душ святых:

Молитесь, люди, за погибших,

А память в сердце — для живых!

 

Людмила Круглик

Сёстры Хатыни

 

Горечь утраты. На вымершем поле

Сёстры Хатыни — сожжённые сёла…

Плачут рассветы глазами ребёнка

Горькою правдой родимой сторонки.

 

Небо зарделось от огненной вспышки…

Выжил один шестилетний парнишка —

Спрятался в доме, со страху, под печью.

Смерть пощадила дитя человечье.

 

Пахнет малиной лесная полянка,

Было здесь раньше село Любожа́нка…

Звон колокольный звучит и поныне

Арией сольной по сёстрам Хатыни.

 

Вечность склонилась в молчании горьком.

Смотрят из пепла глазами ребёнка

Сотни сожжённых рукой человека.

Звон колокольный. Трагедия века…

 

Павел Шкель

***

Колокола Хатыни… И время отступает…

Звон-перебор… И звуки все скорби в нём полны.

Как звон набата, снова нас вспомнить призывает

Трагедию, молитву и счастье без войны.

 

Звенят колокола в церквах на колокольнях,

Тем самым призывает к молитве Благовест.

И радостно: повсюду и в городах, и в сёлах

Со звоном колокольным — с нами молитва, крест.

 

Так пусть мы будем помнить колокола Хатыни!

Они оповещают весь этот шар земной,

Что помним мы тот ужас! И мы хотим отныне,

Чтоб в нашей жизни были мир, счастье и покой!

 

Антон Анісовіч

Хатынь

 

Iнстынкты звера на вайне

Беспакаранасць абуджае:

Людзей жывымi — у гумне —

Спалiць… Жахлiвей не бывае!..

 

Гучаць арганы i званы:

Малебны ў цэрквах i касцёлах,

Каб толькі не было вайны,

Каб толькi мiр, хай нават кволы!