Взгляд в прошлое. Как появился Дзержинский польский национальный район. Ч. 18

Свертывание «польских программ», ставших частью внутренней политики советского государства, послужило сигналом для проведения подобных мероприятий на местном уровне. Дзержинский район, считавшийся форпостом по осуществлению крупномасштабного эксперимента по советизации поляков, быстро потерял у правительства республики прежнее значение и стал рассматриваться в качестве источника враждебных советской власти элементов.

Уже с середины 1930-х годов в Дзержинск вновь зачастили различные комиссии, но теперь совершенно с другой целью. В частности, с 9 по 15 декабря 1935 года в районе работала специальная бригада ЦК КП(б)Б, изучавшая состояние национальной польской работы. В отчете по ее результатам отмечалось, что во всех польских сельсоветах зафиксирован факт значительного завышения численности поляков и их процентного соотношения с жителями других национальностей. Также было установлено, что большая часть лиц польской национальности имела «слабовыраженное национальное самосознание и самоидентификацию», что свидетельствовало об искусственном их причислении к полякам. В итоге работа национальных сельсоветов (делопроизводство, заседания президиумов и собраний) осуществлялась исключительно на белорусском языке с момента их создания. Ученики польских школ, как отметили проверяющие, слабо знали польский язык, а польское население пользовалось «как в быту, так и в общественных местах исключительно белорусским языком».

По результатам работы этой бригады 5 мая 1936 г. Бюро ЦК КП(б)Б приняло постановление «О реорганизации некоторых польских сельсоветов Дзержинского района в белорусские»

Главным мотивом для принятия такого решения было признание слабой организации национальной работы среди населения руководством района и ошибки при образовании подобных административно-территориальных образований.

Эти факты были изложены в статье «Вылазки буржуазных националистов», помещенной в центральной газете «Правда» за 7 июля 1936 года. По итогам этой публикации в Белоруссию прибыли проверяющие из Москвы. На этот раз резкой критике подверглось руководство не только на районном, но и на республиканском уровне.

Из докладной записки следовало, что контрреволюционная работа в польском национальном районе направлялась из Минска. Она велась по таким направлениям, как организованное вредительство в сельском хозяйстве и срыв колхозного строительства, засорение госучреждений и организаций врагами, шпионами, классово враждебными и чуждыми людьми. В районе вошло в практику проведение мероприятий с целью вызвать озлобление и неудовлетворение советской властью со стороны трудящихся масс, также отмечалось стремление развалить колхозы, совхозы и машинно-тракторные станции путем культивирования антимеханизаторских настроений. Контрреволюционная работа на идеологическом участке была отмечена насильственной полонизацией белорусских школ, газет, учреждений. Библиотеки по-прежнему содержали в своих фондах книги Бухарина, Зиновьева, Радека и других деятелей оппозиции.

В докладной записке содержались и факты морального разложения руководящих работников

В частности, указывалось, что партийные и советские кадры, как в центре, так и на местах, постоянно находились в пьяном угаре. Каждый выходной день совместные застолья принимали массовый характер. Под видом охоты или рыбалки осуществлялись выезды на границу, где в совместных попойках участвовали не только высокие гости из Минска, но и районное начальство – председатель райисполкома Вонсовский, секретарь райкома КП(б)Б Домбровский, начальник погранотряда Мартыненко, начальник районного отдела НКВД Борисов, начальник милиции Дементей, редактор райгазеты Романовский, заведующие райфо Возник и райземотдела Курганский, директора МТС Бабиков и Корнилов, начальник пожарной команды Коммар, заведующий районо Лазовский и другие. Было также отмечено, что пьянки нередко сопровождались размахом, выходящим за рамки личного бюджета, поэтому имела место трата государственных средств.

Эти факты были озвучены на XVI съезде ЦК КП(б)Б, где резкой критике за недостаточную работу по борьбе с «врагами народа» и слабый контроль за кадрами был подвергнут председатель ЦИК Белорусской ССР Александр Червяков. Не выдержав давления со стороны делегатов съезда, он во время перерыва застрелился в своем рабочем кабинете.

Это был своеобразный тактический ход Москвы, чтобы обосновать причину прокатившейся по стране волны арестов и судебных разбирательств по отношению к лицам польской национальности

Необходимо было также подготовить общественное мнение для переноса процесса «великой чистки» из центральных регионов России в приграничные с Польшей республики – Белоруссию и Украину, где процент польского населения исторически имел достаточно высокие показатели.

Как и следовало ожидать, обнародованные факты недостойного поведения руководства Дзержинского польского национального района и их покровителей вызвали осуждение в трудовых коллективах, потребовавших принятия конкретных мер к разложившейся верхушке начальствующего состава. И такая реакция со стороны спецслужб последовала довольно быстро.

Схема ликвидации «шпионских очагов» была уже отработана, поэтому новый нарком НКВД СССР Николай Ежов продолжил операцию по сценарию, разработанному его предшественником Генрихом Ягодой. В августе 1937 года был подготовлен оперативный приказ №00485 «О полной ликвидации личного состава польской агентурной разведки, действующей в СССР». Вначале он был утвержден Политбюро ЦК ВКП(б) (документ П51/564), а затем подписан Ежовым. После этого, вместе с закрытым письмом ЦК «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР», одобренным Сталиным, документ был разослан во все местные органы НКВД и стал руководством для исполнения.

В нем говорилось: «Приступить 20 августа 1937 года к осуществлению широкомасштабной операции по полной ликвидации местных организаций «ПОВ», в первую очередь, руководящих кадров, занимающихся подрывной и шпионской деятельностью в промышленности, средствах массовой информации, совхозах и колхозах. Операция должна быть завершена в течение трех месяцев, т. е. к 20 ноября 1937 года». Аресту в первую очередь подлежали активные члены «ПОВ», бывшие военнопленные польской армии, политические иммигранты, беженцы из Польши, члены ППС и других антисоветских политических партий.

Для Дзержинского национально-польского района, руководство которого почти полностью состояло их польских политэмигрантов, этот документ имел судьбоносное значение

Началась ликвидация польских национальных сельсоветов и учебных заведений, была закрыта польскоязычная газета «Штурмовец Дзержинщизны». Прошли аресты среди руководства района. Всего к уголовной ответственности были привлечены более 250 человек, в том числе секретари Дзержинского РК КП(б)Б К. А. Домбровский и Я. Вильчик, председатели райисполкома Б. А. Вансовский и Я. Р. Клыс, редактор районной газеты «Ударник Дзержинщины» В. А. Романовский, начальник райотдела милиции П. Г. Миллер, другие ответственные лица. В этой связи было переизбрано 26 управленцев и 37 руководителей совхозов и колхозов, почти все директора школ. Все подозреваемые были исключены из рядов КП(б)Б или КСМ, по их делам было начато следствие. Пострадало немало и простых жителей района. Одних ожидала высшая мера наказания, других – принудительное выселение в Казахстан, восточные и северные районы СССР.

Эта «операция» завершилась полной ликвидацией польской региональной автономии. Прекратил существование и сам район

Постановлением ЦИК Белорусской ССР от 31 июля 1937 года его реорганизовали, перераспределив сельсоветы в состав Минского, Заславского и Узденского районов. Районный отдел НКВД также был расформирован. Судьбой его сотрудников лично занимался нарком НКВД БССР Борис Берман.

Ликвидация Дзержинского района была мерой превентивной и непродолжительной. После того, как на карте Белоруссии появилась Минская область, 4 февраля 1939 года последовал Указ Президиума Верховного Совета БССР о восстановлении Дзержинского района. Жизнь в нем быстро вошла в привычное русло, а об эксперименте постарались надолго забыть.

Конечно, даже спустя десятилетия, не может не волновать вопрос: «Насколько были обоснованы действия, которые потрясли район в 1937 году?» Но последующие события показали, что в условиях непосредственной угрозы национальной безопасности страны любая недоработка или даже несущественный промах может обернуться трагическим финалом. Через два года началась Великая Отечественная война. И одним из факторов победы над нацизмом стало непоколебимое единство советского народа, героически вставшего на защиту своего Отечества. И об тоже нельзя забывать.  

Виктор УРАНОВ