Евреи всегда отличались от населения той страны, в которой они проживали. У них был свой образ жизни и устоявшиеся веками религиозные взгляды. В свою среду, ограниченную строгими рамками правил и законов, они не допускали посторонних. Это была защитная реакция, позволявшая им не потеряться в огромном мире и сохранить свою национальную самобытность.

Утро в койдановской общине начиналось с молитвы. С рассветом шамес (служка при синагоге) обходил дома и, увидев, что их жильцы еще не проснулись, стучал в оконные ставни, предупреждая о начале утренней службы. Посещение синагоги, причем три раза в день, считалось святой обязанностью для мужчин, женщинам разрешалось не придерживаться такого строгого распорядка. Облачившись в специально приготовленные одеяния, и обязательно вымыв руки, чтобы не осквернять Тору, мужская половина штетла в предрассветных сумерках направлялась к синагоге.

Молитвенный дом был построен на общие пожертвования и находился на улице Слуцкой (нынешняя улица Карла Маркса)

На шахрис (утреннюю молитву) собирались представители всех слоев общины, но для каждого в синагоге было отведенное особое место, которое соответствовало его положению в общине. Высший класс и зажиточные евреи рассаживались у восточной стены, остальные, более скученно, располагались напротив. Богослужение обычно длилось около часа. Воздав благодарность Всевышнему, и получив наставления раввина, прихожане расходились по домам, чтобы позавтракать и приступить к своим обычным делам. Дома всех ждал приготовленный заботливыми женами завтрак. Именно по этой причине женщинам разрешалось пропускать утренние молитвы, чтобы они могли вовремя накормить своих мужей.

В приготовлении пищи у евреев, склонных к суевериям, тоже было немало ограничений. Одно из них – употребление в пищу только кошерного мяса, добытого особым способом

Этим ремеслом в общине занимался специальный человек, которого на идиш уважительно звали шойхет. Только он имел право заниматься убоем скота или птицы, мясо которых потом разрешалось употреблять в пищу. При этом использовался особый ритуал, требовавший проявления сострадания и уважения к подготовленному к закланию животному или пернатому. Свою работу он производил быстро и предельно острым ножом. В его обязанность также входила проверка внутренних органов, чтобы подтвердить, что мясо пригодно к употреблению.

За свою работу шойхет брал высокую плату, поэтому мясо для простых общинников считалось роскошью. Вот почему на завтрак они обычно довольствовались сваренной перловой или гречневой крупой, а также бобовыми культурами. Популярностью пользовался и крупник – густой суп с перло­вой или ячневой крупой, куда добавлялись морковь, репа и грибы. А в богатых семьях вернувшимся с утренней молитвы хозяевам подавали мясо с овощами или наваристый куриный бульон.

С таким же предубеждением относились евреи и к приготовлению хлеба. Этот достаточно распространенный продукт питания не должен быть осквернен иноверцем

Если уж приходилось употреблять испеченный христианином хлеб, то иудей прежде читал над ним молитву и потом уже приступал к трапезе. В отличие от кошерного, трефным или оскверненным по закону Талмуда, считалось и мясо, если во время приготовления на него попадала хоть капля молока. Поэтому в каждом еврейском доме, имелась отдельная посуда как для мясной, так и для молочной пищи. И таких ограничений было немало, вот почему еврейским женщинам приходилось проявлять большое искусство и терпение, чтобы накормить семью, не нарушая сложившихся традиций. В таких хлопотах она проводила практически весь день.

Завершив утренний прием пищи, мужчины приступали к привычным делам. По этому случаю они любили говорить: «Только работа превращает время в деньги». Этого принципа старался придерживаться каждый общинник. Поэтому все, от состоятельных людей и до ремесленников, без излишней суеты, но с присущей евреям деловитостью, начинали рабочий день. Штетл сразу оживал и приходил в движение. Базарные дни были упорядочены и проводились по воскресеньям, вторникам и четвергам. Это было наиболее беспокойное время на неделе, когда приходилось работать с удвоенной энергией. К полудню напряжение спадало и крестьяне, сделав нужные покупки, разъезжались по домам. Но и в остальное время никто не позволял себе расслабляться.

Драгоценные минуты экономили даже на обедах, ограничивая свой рацион фруктами, салатами, молоком и сыром

И только завершив все дела, мужчины, теперь уже в сопровождении своих наследников, торопились в синагогу, чтобы не пропустить обязательные вечерние молитвы. Они назывались минха и майрев. Первая из них читалась перед самым закатом, а вторая – сразу после него. Обычно между минхой и майревом проходило 30–40 минут, поэтому в этот промежуток происходил асифе (на идише – сход), на котором решали общин­ные дела, сплетничали, рассказывали исто­рии и общались. После вечерней молитвы мужчины и мальчики возвращались домой.

И только в пятницу рабочий день для общинников заканчивался раньше обычного, чтобы приступить к подготовке к Шаббату. Это понятие восходило к древнееврейскому языку и обозначало последний день недели или субботу. Для иудеев он имел особое значение.

В Шаббат прекращались обычные повседневные дела и все внимание посвящалось Богу и общению с близкими

Предписание о соблюдении Шаббата – одна из десяти заповедей, получен­ных Моисеем от Бога на горе Синай, и, соот­вет­ственно, один из наиболее строгих религиозных законов иудаизма. Вот как эта заповедь описана в 20-й главе библей­ской книги Исход: «Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный ника­кого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его».

К Шаббату готовились заблаговременно. Уже в четверг, в базарный день, женщины закупали у крестьян нужную живность, чтобы приготовить мясные блюда. В пятницу с утра у шойхета выстраивалась очередь, чтобы произвести ритуальный убой и получить кошерное мясо. В меню также обязательной была фаршированная рыба. Но по предписаниям Талмуда к употреблению годились только чешуйчатые виды, поэтому приобретались в основном щука, сазаны, карпы и тому подобное. Приготовление пищи начиналось накануне вечером. В пятницу хозяйки выпекали халу – субботний хлеб из пше­нич­ной муки, а заодно и обычный ржаной хлеб на осталь­ные дни недели. Заранее готовились и другие блюда.

Праздничная трапеза начинается с освящения Субботы бокалом вина – киддуш. На стол, накрытый белоснежной скатертью, ставилась лучшая посуда, до блеска начищенные подсвечники, две ароматные халы на подносе и кувшины с вином и соком. После традиционных молитв глава семьи наполнял бокал до самых краев, чтобы вино чуть-чуть перелилось через край. Поставив его на ладонь правой руки, чтобы совершить обряд кидуш, он затем отпивал чуть больше половины, а остальное разливал всем, чтобы каждый отведал освященного вина. Дальше следовало ритуальное омовение рук, разрезание халы и начиналась долгожданная трапеза.

На Шаб­бат в штетле ели примерно один и тот же набор блюд, который назывался шабесдике-тиш, то есть на идиш – «субботний стол»

В субботу богатым подавали куриный бульон, рагу чолнт, фаршированную рыбу гефилте фиш, тушеное мясо эсик флейш, несладкий цимес из фасоли, иногда с мясом, форшмак, картофель­ный или сладкий кугл. В менее состоятельных семьях стол не был таким обильным, но также отличался разнообразием. В этот день обязательно подавались фаршированная или заливная рыба, две пышные халы, куриный бульон с миндалевидными кусочками теста из мацы – кнейдлах, цимес фруктовый, печеночный паштет и сладкий кугель. Блюда распределялись на 3 трапезы, между которыми семья обычно отдыхала, ходила на богослужения и в гости.

(Продолжение следует)