«Нужно жить одним днем». Откровения переселенцев из Чернобыльской зоны

С самого детства жизнь моя наполнена печалью и невзгодами. Я училась во втором классе, когда все началось. Мне пришлось узнать и увидеть своими глазами страдания и горе многих людей, пережить их вместе со своей семьей.

Это строки из книги «След чорнага ветру. Вачыма дзяцей». А за ними – трагедия одной юной девушки, ее семьи, односельчан и всех белорусов. Когда-то это сочинение авторства Елены Соловей (сегодня – жительницы деревни Крысово Дзержинского района) признали одним из лучших и включили в сборник детских рассказов под редакцией Василия Яковенко.

— Книгу готовили к 10-летнему юбилею Чернобыля. По телевизору объявили, что можно прислать свое сочинение. Тем, чей рассказ признают лучшим, обещали ценный приз, — вспоминает Елена.

Собеседница не скрывает: в написании ей помогала мама. Все-таки на момент отъезда из д. Погонное, откуда она родом, ей было всего семь лет.

— Это сочинение выбрали из нескольких тысяч других. Наградой оказалась поездка в Японию. Ездили мы вчетвером. Две девочки, чьи рассказы тоже вошли в сборник. И еще одна. Но она была не так причастна к Чернобылю, как мы.  Она училась на журфаке и пошла в больницу, где лежали маленькие дети после аварии. Ее рассказ тоже выбрали…

Такие трагичные события привели юных белорусок в страну восходящего солнца.

— Я благодарна судьбе за то, что смогла побывать в Японии. Наверное, иначе никогда не смогла бы позволить себе такую роскошь. Где мы только ни были! Нас водили и по экскурсиям, и по ресторанам. А поначалу я боялась ехать, сомневалась.

Деревня Погонное, родина нашей героини, находится в зоне отчуждения – 30-километровой зоне вокруг ЧАЭС. На протяжении 32 лет это была совершенно закрытая территория, доступ куда имели только ученые и пограничники. Лишь в конце 2018 года там появились первые туристы. 

«Дети кричали, старики плакали»

Из рассказов мамы и папы Елена отдаленно припоминает трагедию.

— На станции работали многие односельчане. И когда произошел взрыв, прибежали домой, начали рассказывать. Представьте, сегодня кто-то придет и сообщит, что в Фаниполе что-то произошло. Мы же не соберемся в ту же секунду и полетим сломя голову?.. Вот и тогда люди не сразу отнеслись к случившемуся серьезно.

Но кто понимал масштабы беды, все-таки покинул свой дом. Спустя какое-то время семья Елены тоже решила переждать подальше от дома.

— Моему родному брату на тот момент было всего 11 месяцев. А всего нас было шестеро. Мама предложила папе где-то пересидеть, посмотреть, что будет дальше, как будет развиваться ситуация. Мы поехали в Гомель. Отец остался в деревне.

Вскоре объявили принудительную эвакуацию. Покинуть насиженные места пришлось всем без исключения: о желании людей больше никто не спрашивал.

— Папа позвонил, сказал маме: «Валя, мы сюда больше не вернемся». Забил досками вход в дом крест-накрест. Это была ужасная картина: дети кричали, старики, испытывая боль и горечь, не могли расстаться, оставить свои дома, родные места и уехать, не зная куда. Было сказано взять необходимые вещи с собой на несколько дней. Но кто взял, а кто уехал, как стоял, ведь было не до того.

Домашний скот, любовно взращённый сельчанами, скидывали в яму и закапывали. Старожилов, уже сросшихся корнями с родной хатой, буквально силой вырывали из домов.

Так вся семья Елены оказалась в «чистой зоне» — Гомеле. Там, в больнице, раздев догола, замерили радиацию.

— У мамы, меня, моих братьев и сестер она зашкаливала. Даже страшно представить, что было у папы. Одежду нашу сожгли, а нас положили на обследование. После больницы мама, я, старший брат Петр и самый младший Вова попали в санаторий-профилакторий Минского тракторного завода. Остальных детей забрали в лагерьтруда и отдыха в Витебской области. Отец устроился работать слесарем в деревне Петковичи. Ему дали общежитие, а позже он нашёл квартиру, и мы туда все переехали.

«Радость была недолгой»

Вот только душа человеческая все равно рвалась домой. А деревню, воспоминания о которой согревали душу, уже огородили колючей проволокой. Отрезали путь домой.

— Через несколько дней нас поселили в Дзержинске. Квартира состояла из двух комнат, в ней жили две семьи: наша из девяти человек и еще одна – из четырех. Мы продолжали учиться в школе. Приходилось очень трудно. Осенью помещение не отапливалось, спали на полу, укрыться было нечем. На нас смотрели как на чужаков, относились настороженно. Причем не только дети, но и взрослые.

В марте 1987 года отцу Елены предложили дом в Петковичах.

— Но радость наша была недолгой. Мы, дети, стали болеть один за другим. Из-за болезней отставали в учебе. Всех нас поставили на учет в клинике радиационной медицины. Каждый год сдавали анализы. Однажды при обследовании плохие анализы крови получил отец. Через три месяца он умер. Был июнь 1988 года.

«В тот же год умерли обе наши бабушки, дядя. Это был страшный удар судьбы. Нас у мамы осталось шестеро. И ей пришлось одной поднимать нас на ноги».

«Белой завистью завидую тем,

у кого живы родители»

Конечно, Чернобыль не прошел бесследно. В человеческом организме, какой бы сильный он ни был, остался отравляющий осадок.

— Однажды у меня поднялась температура. Я плохо себя чувствовала. Никто не мог понять причину. Нас тогда еще отправляли в Аксаковщину на лечение. Там было много людей – ликвидаторов, обычных жителей, диагноз которых – приговор. Я поражалась, как они так спокойно это принимали. Их даже медсестры уже не трогали. Люди светились. Помню, лежала девочка из Рогачева. У нее диагностировали опухоль головного мозга. Это было очень страшно.

Когда Елене было 22, умерла ее мама. Совсем юной девушкой она взяла опекунство над младшим братом.

А душа все равно рвалась к родным местам…

— На Радоницу ненадолго открывали деревню, можно было съездить туда. И отец мой, помню, поехал. Мама попросила его взять с собой хоть что-то на память. Мы даже тогда еще до конца не понимали, чем это чревато. И папа привез. Напольный шкаф. Он еще долгие годы стоял у нас в доме в Петковичах.

Вместе со шкафом привез и фотографии из семейного архива. На одной из них муж Елены, с которым она уже здесь, на Дзержинщине, познакомилась, узнал свою тетю.

— Все дело в том, что родом он тоже из Гомельской области, деревни Малешево. И как потом оказалось, наши семьи не чужие друг другу. Моя мама и его отец были одноклассниками. И он ей даже записки писал любовные!

«Мы с мужем ездили на родину. Дома хоть и уцелели, но зарастают кустарниками и деревьями. На полу в доме нашла свою любимую куклу. Атмосфера жуткая, но все-таки это мое родное место, родительский дом. Мы все там были счастливы».

День 26 апреля 1986 года разделил жизни тысячи семей на до и после. Он преподнес свой урок.

— С тех пор я живу одним днем. Если сегодня у тебя что-то есть, значит, хорошо, пользуйся. Не нужно ничего откладывать, беречь, оставлять на завтра. Лучше собирать богатства не на земле, а в душе. Ведь в один момент можно все потерять. Я совсем перестала ценить материальное. Завидую белой завистью только тем, у кого еще живы мама и папа…