С первых дней оккупации города Минска в его полуразрушенных кварталах стали зарождаться ростки антифашистского сопротивления. Уже в сентябре 1941 года начал действовать Военный совет партизанского движения (ВСПД). Его возглавили интендант 3-го ранга Иван Рогов и старший лейтенант Иван Белов. Подпольный комитет занялся созданием в окрестных лесах сети партизанских отрядов из числа не сумевших выйти из окружения красноармейцев.

К весне 1942 года минским подпольщикам удалось одеть, обуть и вооружить не менее 20 групп народных мстителей. Тогда же от узденских подпольщиков руководству ВСПД стало известно, что в районе Долгого острова недалеко от деревни Александрово действуют малочисленные разрозненные отряды красноармейцев, по собственной инициативе вступивших на путь партизанской борьбы. Было принято решение собрать их под единым командованием. Эта задача была возложена на члена Военного совета Николая Никитина. Выйти на связь с ними помогли дзержинские патриоты.

Николай Михайлович Никитин был евреем по национальности. В детстве его звали Берл Штейнберг (Штейнгарт). Он родился 24 декабря 1907 года в Сморгони (Виленская губерния Российской империи, в пределах черты оседлости, сейчас – Гродненская область Беларуси). Глава семейства Мендель Штейнберг был балагулой (извозчиком). В небольшом городке его услугами пользовались немногие, поэтому скромного заработка Менделя едва хватало, чтобы покрыть расходы на содержание большой семьи – жены и восьмерых сыновей. Когда в ходе Первой мировой войны линия фронта приблизилась к Сморгони, Мендель Штейнберг перебрался в Минск, где некоторое время работал грузчиком на железной дороге. Затем, опасаясь погромов, семья в 1918 году переехала в Самару. Житейские трудности подорвали здоровье главы семьи, и через несколько месяцев его не стало. Мать с детьми оказалась на грани выживания.

И тогда 13-летний Берл Штейнберг решил уйти из дома, чтобы самостоятельно искать себе средства на пропитание. Вначале он бродяжничал, питаясь подаянием, пока, с группой других беспризорников, не был задержан чекистами и отправлен в один из детских домов Москвы. Там, по свидетельству родственников, он сменил свои персональные данные и был зарегистрирован как Николай Михайлович Никитин.

Получив новое имя, парнишка решил больше не афишировать свое еврейское происхождение, понимая, что с новым именем для него могут открыться совершенно другие возможности.

В 1924 году, опять же с помощью чекистов, его зачислили в состав музыкальной команды в качестве воспитанника 37-го кавалерийского полка. Однако через два года музыкантов расформировали, и Николай Никитин вынужден был поступить в ФЗУ (фабрично-заводское училище), по окончании которого его направили слесарем на завод «Коммунар» в Минск. На этом предприятии он проявил себя с лучшей стороны, и в 1928 году его рекомендовали для вступления в ряды Коммунистической партии Белоруссии.

 В 1931-м передовому рабочему, имевшему к тому же партбилет, оказали доверие, отправив по спецнабору в Орловскую военную школу, которая готовила командиров танковых, автомобильных и мотоциклетных взводов. С этого времени жизнь бывшего беспризорника, отказавшегося от своего прошлого, пошла по накатанной колее. Техническое переоснащение Красной армии только начиналось, и перед Никитиным открывались хорошие перспективы по службе. К тому времени он женился на своей землячке из Сморгони Зинаиде (Зельде). Через год, получив звание лейтенанта, Никитин был направлен в недавно сформированную 2-ю танковую бригаду.

Военная карьера у него складывалась ровно, без падений и взлетов, – с выслугой лет он получал новые звания и занимал новые должности.

До 1933 года часть, в которой служил Николай Никитин, дислоцировалась в Киевском военном округе, затем была переведена на Дальний Восток, что обусловило его участие в событиях на озере Хасан в 1936 году. Позже бригада была переброшена в Белорусский военный округ, в деревню Станьково Дзержинского района. К этому времени Никитин дослужился до капитана и командовал танковым батальоном. В 1939 году, вместе со своим подразделением, принял участие в освободительном походе в Западную Белоруссию.

Война застала Николая Никитина в должности командира отдельного 21-го автотранспортного батальона подвоза 13-й стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Андрей Зиновьевич Наумов. Поднятые по тревоге, войска вышли на советско-польскую границу и заняли оборону на участке фронта, защищавшего Белостокский выступ. Когда стало ясно, что удержать врага не получится, капитан Никитин получил приказ от Наумова пропустить отступавшие части, а затем взорвать воинские склады и присоединиться к дивизии в Белостоке. Однако в назначенном месте встреча не состоялась, и капитану со своими бойцами пришлось выбираться из окружения самостоятельно.

В одном из боев Никитин был контужен и попал в плен. Однако ему удалось бежать из лагеря для военнопленных, и он стал пробираться в Минск, где в довоенное время у него жили родственники.

В изорванной одежде, в лаптях, голодный, он долго скитался по деревням. Благодаря полученным на заводе умениям работать с металлом, он ремонтировал и изготавливал для нужд крестьян самый разнообразный инвентарь, что позволяло заработать кусок хлеба и обеспечить себе ночлег.

С трудом добравшись до Минска, Николай Никитин, он же Штейнберг, навестил знакомые адреса, но там уже никто не проживал. К тому времени, по всей видимости, все лица еврейской национальности были перемещены в гетто. Тогда Никитин отправился в Станьково по месту предыдущей службы. Там он встретил учительницу Стекольникову, жену своего сослуживца, которая дала несколько адресов своих знакомых в Минске.

На этот раз бывшему командиру автотранспортного батальона повезло больше. Он вышел на связь с Александром Чижиком, служившим в 13-й стрелковой дивизии начальником финотдела. Тот помог своему однополчанину познакомиться с руководителями подпольного Военного совета Иваном Роговым и Иваном Беловым. Те посодействовали капитану легализоваться в Минске. Он получил паспорт советского образца, причем на прежнее имя Николая Михайловича Никитина. Такой документ ему подготовили Лидия Драгун и Валентина Соловьянчик, которые работали по заданию подпольщиков в паспортном столе городской управы. А справки, что владелец паспорта является хористом одного из соборов Минска и находится на излечении в больнице, позволяли ему довольно свободно передвигаться по городу.

Вскоре Рогов предложил капитану Никитину возглавить разведывательный отдел Военного совета. Его обязанностью был также прием и распространение сводок Совинформбюро

В конце февраля 1942 года Рогов поручил Никитину сходить в одну из деревень Узденского района, чтобы выяснить, не проживает ли там его жена с детьми. Никитин нашел женщину с такой фамилией, но она не имела никакого отношения к руководителю Военного совета. Вернувшись в Минск, Никитин собирался доложить о своему начальнику о результатах посещения Узденского района. Но по дороге встретил знакомую, которая сообщила, что накануне ночью Рогов предал весь Военный совет, идут аресты, немцы уже схватили и Ивана Белова.

Никитин хотел бежать из города, но, не имея связей с партизанами, побоялся уходить в неизвестность. Однако опять же помог случай. Знакомые устроили ему встречу с Михаилом Гобелевым, который координировал деятельность городских подпольщиков с подпольной организацией в еврейском гетто. Через него Никитин познакомился с членом партийного комитета Алексеем Котиковым. Через несколько дней на связь с ним вышел другой представитель партийного комитета, который назвался Володей (вероятнее всего – Омельянюк).

На личной встрече Володя передал Никитину постановление подпольного комитета о направлении его в леса Узденского района для объединения тамошних партизан в единый отряд.

Вместе с ним в район Долгого острова отправились еще пять человек из числа минских подпольщиков. Встречу со здешними партизанами им устроил житель деревни Александрово Павел Шибко, который хорошо знал окрестные леса. Произошло это в апреле 1942-го.

Виктор УРАНОВ