К 80-летию Великой Победы. О чем молчат обелиски. Скирмантово

Сегодня, 10:17

В середине июля 1943 года еще одна крупная акция, предпринятая нацистами, огненным смерчем прокатилась по нашей земле. Она имела кодовое название «Герман» и была направлена на ликвидацию Ивенецко-Налибокской партизанской зоны. Переброска немецких войск и полицейских подразделений к месту проведения операции осуществлялась через территорию Дзержинского района. Однако по пути следования каратели не упускали возможности совершить грабительские набеги на мирных жителей. Один из таких кровавых следов был оставлен в деревне Скирмантово.

К лету 1943 года сложилась непростая ситуация в Минском гетто. По свидетельству очевидцев, это был своеобразный пересыльный пункт, откуда вел только один путь — в Тростенец, где уже на полную мощность действовала «фабрика смерти» по уничтожению лиц еврейской национальности. Ежедневно нацисты отправляли в этот лагерь большие группы заключенных. Спасением узников занималась подпольная группа, которую возглавляли польский коммунист Гирш Смоляр и минские коммунисты Михаил Гебелев и Матвей Пруслин. Патриоты видели свою главную задачу в организации побегов и пересылке узников гетто в партизанские отряды. За время своей деятельности подпольщики спасли жизни десяткам тысяч человек.

Один из маршрутов подпольной группы проходил из Минска по Заславской дороге в сторону деревни Вертники. Там беглецов встречали местные жители, кормили, переодевали и отправляли к партизанам, находившимся в районе деревни Новосады. В тех местах действовал отряд имени Буденного под командованием Семена Ганзенко. Учитывая, что среди спасшихся было немало женщин, детей и стариков, приняли решение создать специальный семейный отряд № 106 под командованием Шолома Зорина, которому в помощь выделили 18 вооруженных бойцов.

До определенного момента эта схема действовала без сбоев, но однажды произошел непредвиденный случай.

Четверг, 29 июля 1943 года, стал роковым днем. Группа евреев, бежавших из Минского гетто, после ночевки в Вертниках рано утром направилась к отряду Шолома Зорина. Однако, не зная местности, беглецы заблудились и пошли в противоположную сторону. Между деревнями Скирмантово и Ковшово их обогнали несколько машин с вооруженными гитлеровцами. Это были каратели, направлявшиеся в район Налибокской пущи для блокады партизан. Заметив стариков, женщин и подростков, идущих по дороге, они остановились и обыскали их. Найдя свежевыпеченный хлеб, выданный путникам жителями Вертников, каратели обвинили их в связях с партизанами.

Не вникая в подробности, каратели, захватив с собой группу арестованных евреев, ворвались в ближайший населенный пункт — деревню Скирмантово. Все местное население, в основном старики, женщины и дети, согнали на небольшую площадку в центре деревни, чтобы выяснить, кто из жителей видел арестованных и знал, куда они направлялись. Застигнутые врасплох сельчане не могли понять, чего от них хотят. Так и не добившись от них ответа, эсэсовцы на глазах у всех сначала расстреляли арестованных евреев, а затем начали расправу над остальными жителями, обвинив их в сотрудничестве с партизанами. Первой была расстреляна семья бывшего председателя колхоза Целуйко.

Несколько десятков трудоспособных парней и девушек затолкали в грузовики, чтобы отправить на принудительные работы в Германию. Остальных жителей под конвоем погнали к дому семьи Новицких, где находился большой амбар. Однако амбар не смог вместить всех, и оставшихся людей затолкали в два соседних гумна. В душных строениях, набитых сеном и соломой, людям не хватало воздуха, и они начали задыхаться. Но их крики о помощи оставались без ответа.

Тем временем каратели грабили крестьянские подворья, вынося из сараев и подсобных помещений зерно, картошку и мясо. Как только обоз с награбленным добром отправился в Минск, каратели подожгли амбар и гумна. Пленники, пытавшиеся вырваться из пламени, расстреливались из автоматов. По соломенным крышам огонь быстро распространялся по деревне. Когда пламя уничтожило последнее строение, гитлеровцы спокойно сели в машины и уехали.

В тот день огонь уничтожил 38 домов, а от рук карателей погибло 159 мирных жителей, включая младенцев. Самому младшему из них было всего три месяца.

На следующий день, когда на месте трагедии начали остывать пепелища, к деревне пришли жители из соседних сел и партизаны бригады имени Щорса. Среди обгоревших остатков строений они обнаружили двух детей — Раису Куницкую и Алешу Мискевича. Родители отправили их пасти коров рано утром в день трагедии. Услышав крики и выстрелы, дети спрятались в лесу, а позже, найдя укрытие в яме для хранения картошки, провели там ночь. Утром, выйдя из убежища, они увидели лишь дымящиеся остовы сгоревших домов. Когда они подошли к амбару и сараю, где произошла трагедия, в нос ударил едкий запах обгоревшего мяса. Жуткая картина, которую они застали на месте трагедии, оставила неизгладимый след в их сердцах.

Позже к месту трагедии вернулись три сестры Миранович, которые накануне отправились навестить родственников в деревню Приступовщина. В живых остались также двое парней, заночевавших у своих родственников в деревне Саковичи. Еще один мальчик успел спрятаться в лесу в момент начала облавы.

В субботу, когда дым рассеялся и жар от сгоревших строений остыл, жители соседних деревень вместе с партизанами занялись погребением погибших.

Тех, кого удалось опознать по обгоревшей одежде, хоронили на сельском кладбище. Для остальных вырыли несколько братских могил недалеко от места расправы, куда сложили обгоревшие останки.

Чтобы избежать повторения подобных трагедий, маршрут переправки евреев из гетто через деревню Вертники был закрыт. После завершения карательной операции «Герман» и снятия блокады отряд Шолома Зорина вместе с партизанами переместился в Налибокскую пущу, где оставался до освобождения Беларуси от оккупантов.

На долгое время жизнь в Скирмантово замерла. По поверью, строить жилье на пожарищах считалось плохой приметой, поэтому даже после окончания войны никто не хотел селиться на месте трагедии. Со временем сгоревшие дома заросли сорной травой и кустарником, и казалось, что деревня больше никогда не возродится. Однако в конце 1940-х годов минскому хлебозаводу «Автомат» выделили пустующие земли неподалеку от сгоревшей деревни для создания подсобного хозяйства. Потребовались рабочие руки, и люди, пережившие оккупацию и оставшиеся без крова, начали обживать эти места. Ведь работа на хлебозаводе давала им возможность заработать на пропитание. Первые поселенцы строили землянки в стороне от пожарища, а затем начали возводить деревянные дома.

В 1956 году на месте трагедии был установлен скромный обелиск, обнесенный деревянным забором.

Жизнь в здешних местах окончательно наладилась с созданием совхоза «Комсомолец». В обновленной деревне, ставшей центром хозяйства, построили школу, магазин, почту, фельдшерско-акушерский пункт, столовую — все необходимое для мирной жизни. Украшением Скирмантово стал двухэтажный сельский Дом культуры, в котором видное место занимает музей с диорамой, изображающей деревню до трагедии.

В 1984 году на центральной площади был возведен величественный мемориальный комплекс в память об односельчанах, ставших жертвами нацистских карателей.