«Передо мной — молодой парень, лет 20 — 25 на вид. В его кроссовках нет шнурков, он с некой опаской озирается по сторонам. Испуганно поглядывает то на меня, то на пресс-секретаря Управления Следственного комитета Республики Беларусь по Минской области Марию Никитину. Нетерпеливо косится на дверь. Его сегодня отпускают под залог, и где-то там, в коридорах СК, парня ждут отец и девушка», — рассказывает корреспондент «Минской правды» Марина Суббота.

— Ты согласен на интервью? — интересуюсь я.

— Да, согласен. Только не фотографируйте лицо, пожалуйста, — нервно отзывается парень.

Я включаю диктофон, о чем сообщаю задержанному. Иван (имя изменено) выпрямляется в кресле, будто включили не диктофон, а камеру, и просит стакан воды.

— В чем тебя обвиняют? — задаю ему следующий вопрос.

— Я участвовал в незаконном мероприятии.

— Расскажешь?

— Почему нет, — пожимает плечами парень, — расскажу. Я житель Фаниполя. А Фаниполь, как известно, маленький город. Там редко происходят какие-то масштабные события, у нас редко кто бывает с концертами, культурными мероприятиями. И вот тогда, в августе 2020-го, мы с братом услышали, что в местном сквере, в центре города, собираются люди. Решили пойти.

— А о цели мероприятия ты знал? Знал, что оно протестное?

— Если честно, о цели особо никто и не думал, — смущается Иван.

— Откуда ты узнал об этом мероприятии?

— Город небольшой, и все новости быстро расходятся… Сарафанное радио. Кто-то из знакомых рассказал, сейчас уже не вспомню кто. Вышли просто потусоваться туда, где много людей. Не осознавая последствий, не понимая, в чем дело.

Немного забегая вперед, скажу: парень лукавит. Уже после интервью следователь показал мне фото нашего героя, на котором он стоит, обернутый в бчб-флаг.

— Какой-то конкретной политической точки зрения у меня нет и не было, — продолжает Иван, — потому что… Ну, во-первых, есть люди, которые всем этим профессионально занимаются и которым граждане доверяют в наше время. Во-вторых, конечно, я понимал, что есть кто-то против кого-то и этот кто-то хотел чего-то нового. Меня же все устраивало: семья, учеба, работа, машина — все есть. По сути, никаких проблем глобального характера ни у меня лично, ни в моей семье не было. Поэтому изменений и не хотелось особо. И шел я туда просто время провести. Повторюсь, город маленький, заняться нечем. Кстати, пару месяцев назад у нас открыли ФОК! Так сказать, развитие культурной и спортивной жизни города. Я там уже побывал — от предприятия своего участвовал в соревнованиях по плаванию. Мы первое место заняли! Еще, что касается спортивных активностей: велик люблю очень, часто выезжаю на велопокатушки и по городу, и за городом.

— Так чего же тебе не хватало? — не выдерживаю я.

— Фаниполь — это город-спутник. Знаю, что немалые деньги выделяются на развитие таких городов, — говорит Иван. — И, головой вроде бы понимаю и тогда понимал, что все будет, просто постепенно. И стадион появится, и велодорожки… Но вот тогда хотелось некоего движа, активности какой-то больше.

— То есть твое участие в этом незаконном марше не являлось выражением твоей политической позиции?

— Это и хочу сказать. Это было просто, грубо говоря, массовое мероприятие в плане позитивного настроения, что ли. Я это видел так.

И вновь я вынуждена сделать ремарку: Иван опять лукавит. В разговоре со следователем выяснилось, что у следствия есть множество фотографий, а также видеозапись, на которой парень на том самом марше очень активничает: использует протестную символику, фотографируется с ней, выкрикивает лозунги.

Все станет явным. Рано или поздно ваши «анонимные действия» будут квалифицированы в соответствии с действующим законодательством. Этот хайп, выходы на проезжую часть аукнутся серьезными последствиями

— Конечно, не исключено, что парень и не имел активной политической позиции. Просто до конца не понимал: за то, что он делает, в дальнейшем придется нести ответственность, — рассказал мне позже следователь. — Будем честны: толпа могла завести его. Эмоции, адреналин, скандирование и все такое. Однако он не мог не осознавать того, что нарушает закон, нарушает общественный порядок. Парень продолжительное время двигался в той колоне, был активен, а не просто «мимо проходил» — это факт.

— Когда я пришел в парк, там было много людей. Несколько человек (очевидно, заводилы) были с громкоговорителями. Местные, фанипольские, наши все. Город у нас культурный, оскорблений и нецензурных выражений по громкоговорителю я не слышал, но лозунги выкрикивали, да. Завлекалочки были всякие, чтобы люди подольше оставались: шарики раздавали, цветы женщинам, воду подвозили. Эти ребята с громкоговорителями в дальнейшем и координировали движение колонны из городского парка по центральной улице. В итоге мы сделали круг. Пока шли этим маршем, хлопали, пели песни, кричали лозунги. Да, все это было.

— Но вы ведь мешали движению, мешали людям криками своими и песнями. Ты понимал это?

— На мой взгляд, ничего такого, что сильно бы досаждало людям, не было, — настаивает Иван. — Никто не швырял ничем, не бросал, матом не ругался. Была просто обычная прогулка по городу как бы. Потом вернулись к парку нашему. Вот и все. Мы с братом пошли домой. Кто-то остался там, в городском амфитеатре (есть у нас такой), на сцене кто-то выступал еще. Наверное, те, кто организовывал и курировал этот марш. Это мне рассказывали потом, я этих событий не застал уже — ушел.

— Но понимал ли ты, думал ли о том, что при современных технических средствах, в эпоху интернета участие в подобных мероприятиях остаться незамеченным не может? — спрашиваю у Ивана.

— Да, понял потом. Видео были даже на ютьюбе.

— Расскажи, когда и как тебя задержали?

— 30 ноября я собирался на работу, позавтракал, попил чай. У нас звонок в квартире не работает — раздались три звучных удара в дверь. Смотрю в глазок, а там ребята в масках. Я сразу все понял: моего старшего брата так же забирали… Не сопротивлялся.

— А почему ты, когда задержали брата, сразу не признался, что вы вместе были?Ведь ты жил и знал, что за тобой неминуемо придут правоохранители. Что рано или поздно придется отвечать за содеянное.

— Да, и это очень страшно. Я испугался, — искренне признается Иван. — И я не хотел подвергать стрессу свою маму. Помню, как она страдала, когда моего брата задерживали… После этого мама слегла на какое-то время. Это было жутко. Родители не знали, что мы с братом тогда были вместе. Я их реально очень подвел. Я понимаю, что сегодня буду дома. И мне очень стыдно будет смотреть родителям в глаза. Мне просто хочется заплакать, если честно.

— Ты что-то понял для себя, пока находился в СИЗО? Может быть, сделал какие-то выводы?

— В первую очередь я осознал то, что меня полностью устраивает моя жизнь. Меня устраивает все, что у меня теперь есть. И то, что было у меня на момент 2020 года, меня тоже полностью устраивало. Я все время задавал себе вопрос: зачем я туда пошел, зачем? Ведь я, по сути, глубоко аполитичный человек. И тогда, и сейчас. Хорошая и перспективная была работа у меня. Я участвовал во всех спортивных мероприятиях своего предприятия. Нам, кстати, доплачивали за это.

Иван опускает глаза. Видно, что вспоминать парню нелегко.

— Знаете, у меня как-то выдались такие сутки, когда я был совершенно один в камере предварительного задержания, — продолжает он. — Это было жутко. Мне представлялась некая часа весов. На одной стороне — моя жизнь, работа, девушка, семья. Все хорошо, ровно и спокойно. А на другой — этот марш. Нет, оно того не стоило, это точно! Ведь у меня были отличные перспективы во всем. Зачем я пошел туда? Чего хотел? Я ведь раньше никогда не задерживался органами правопорядка, а сейчас задержан по уголовной статье. Уголовной! Которая предполагает арест или ограничение свободы на срок от двух лет до пяти, либо лишение свободы до четырех лет. Четыре года в таких условиях! Комната три на полтора. Железная дверь. Глазок. Окошко для передачи пищи. Деревянный пол из 15 дощечек. Стеночка плиточкой обложена, уголки в ней зарезаны, сами понимаете зачем. Стоит железная кровать — двухъярусные нары. С деревянными дощечками. Окно — восемьсот шестьдесят шесть миллиметров на восемьсот тридцать шесть. И железная решетка на нем. Квадратный столик на двух ножках, приваренный к стене, и маленькая табуреточка, тоже приваренная. Я спал в этой одежде, которая на мне сейчас. В этой куртке. Страшно… Во всех смыслах. В психологическом, конечно же, в первую очередь. Мысли о том, что оно того не стоило, что подвел свою семью, возможно, загубил свою жизнь… Мною просто воспользовались, сейчас я это уже точно понимаю. Если бы можно было отмотать все обратно, конечно же, развернулся бы и сразу пошел домой. И сказал бы: «Нет, ребята, я в этом не участвую!» Как же я был наивен…

Иван закрывает лицо руками.

— Люди для этих заводил — расходный материал, это я понял четко. Они получили от Запада свои «плюшки» и разбежались по миру. Деньги, их интересовали только деньги. Людей они просто использовали. Желающих на нашу территорию (территорию Беларуси. — Авт.) очень много, выгодное геополитическое положение и все такое… Как же я был наивен…