Койдановские евреи ч. 34. Рабочий класс — не для нас!

Продолжаем знакомить читателей с отдельными фрагментами из книги Александра Алексеева «Общественная жизнь евреев, обычаи и предрассудки». На этот раз автор размышляет над тем, почему представители этой нации не были приспособлены к тяжелому физическому труду.  

Кому хоть раз в жизни удалось видеть еврейского чернорабочего, тот скажет о них то же, что и мы, а именно: в нем не видно никакого навыка к тяжелой работе. Еврей, взяв в руки те вещи, которые составляют принадлежность рабочего, как-то: топор, лопату, грабли, — невольно обращает на себя внимание своим неумением управляться с ними. Глядя на такого рабочего, тотчас догадаешься, что он еврей, потому что владеет означенными орудиями так плохо и вяло, что, право, иной 12-летний русский мальчик, как говорится, за пояс заткнет его. Я это говорю не наудачу, а как очевидец, который родился в иудействе и жил в нем многие годы, следовательно, мог удобно наглядеться на еврейских рабочих и понять характер их. Еврей обращается, например, к христианину для того, чтобы нарубили ему дров, а это делается не столько от лени, сколько от непривычки и от неумения.

О евреях сложилось устойчивое мнение, что они не способны и слабосильны для тяжелой работы, и с ним нельзя не согласиться

В самом деле, от кого могли евреи научиться черной работе, когда родители их этим не занимались и детей своих к этому не приучили? Кроме того, еврейский юноша и физически слишком слаб, чтобы заниматься тяжелыми работами, ибо он изнурен более или менее с самых ранних лет. В самом деле, евреи детей своих с 4-х или с 5-ти лет отдают в свои училища. В них ребенок, лишенный чистого воздуха, необходимого для здоровья человека, учится целый день без отдыха и без прогулки, и даже ночью в зимние вечера. Такое ученье продолжается не год, не два, а, по крайней мере, до 13 лет, потому что к этому времени еврейский мальчик обязан ознакомиться с догматами своей веры. Но большая часть еврейских мальчиков и все остальное время проводят над книгами.

Естественно, что человеку, привыкшему сидеть за книгой, нелегко взяться за соху, нелегко, повторяем, потому, что лучшие годы жизни своей он изнурялся   изучением Талмуда

При этом не должно забывать и того, что скудная пища, состоящая из редьки, лука и чеснока, которым мальчик натирает себе кусок хлеба, питаясь им целый день, не очень благоприятно отзывается на его здоровье.

Нам скажут, что и многие крестьяне едят скудно, и их дети тоже учатся грамоте. Правда. Но христианское дитя в малолетстве лучше и крепче развивает силы свои, оно беззаботно бегает до 7-ми или 8-ми лет в одной рубашке с порядочным ломтем хлеба в руках, который еврей разделил бы на все семейство, да вместо чеснока, с которым еврейский мальчик употребляет хлеб, христианский мальчик прихлебывает оный молоком; а за грамоту возьмется только тогда, когда достаточно разовьется его организм. Известно, кроме того, что христианский мальчик учится более в то время, когда родитель его свободен от крестьянских работ. Как только наступит рабочая пора, то он является помощником отцу своему в поле, в лесу и везде.

Таким образом, крестьянский мальчик с детства свыкается с трудом, любит его и смотрит на него как на дело благое и необходимое для человека

Но не то бывает у евреев, они, повторяем, не только не приучают детей своих охотно смотреть на тяжелый труд, но даже удаляют их от него. Они не имеют никакой наклонности ни к скотоводству, ни к птицеводству и никаким другим подобным занятиям. Заметно, что евреи избегают даже домашних общепринятых животных, не говоря уже о свиньях, при виде которых они плюют и которых считают нечистыми, даже собак и кошек можно встретить в редком еврейском доме. Такой взгляд евреев на домашних животных нужно объяснить не столько их расчетливостью, сколько тем, что они народ вообще не хозяйственный. Они даже с пренебрежением смотрят и на тех из собратьев своих, которые предаются черной работе.

Евреи обыкновенно говорят, что для тяжелой черной работы созданы гоимы, т. е. все народы, кроме них. Но если бы не нашлось гоимов и пришлось бы работать лицам из их среды, то для этого найдется какой-нибудь недоучка (гамурец), не знающий Талмуда.

Вообще, взгляд евреев на рабочий класс самый уничижительный. Мы слышали, как начитанные талмудисты и, в особенности гордые фарисеи, с пренебрежением называют рабочего именем «гамурец», что значит «земля»

Этим выражают они, что рабочий никто более, как бездушное творение, кусок земли. Себя же и подобных себе ученых талмудистов они любят величать именем «ганошим», т. е. душами. Трудно себе представить, как конфузится рабочий, когда его обзовут гамурецом, и как краснеет от стыда. Этим именем он умален перед всеми и бывает вынужден смотреть на свое занятие, как на самый ничтожный труд, лишающий почетного имени между евреями. В самом деле, гамуреца не изберут ни на какую почетную должность, а если изберут, то тогда только, когда он богат, но как только обеднеет, то не замедлят сместить его с должности. Да и в то время, когда он состоит в должности, его недолюбливают, его словами, его суждениями пренебрегают. Заговори он о чем-нибудь, хоть и дельно и здраво, ему без церемонии скажут: замолчите, гамурец, не вашего ума это дело.

Но этого еще мало, что сам гамурец осужден на такое унижение от собратьев своих, такое же унижение простирается и на детей его. Не думайте, что какое-нибудь порядочное семейство захотело бы сродниться с ним — выдать дочь свою за сына гамуреца, или своего сына женить на его дочери. Всякая женщина, привыкшая уважать ученого талмудиста, с негодованием скажет — с какой стати нам губить дочь свою? Лучше выдать за бедного, но ученого, чем за грубого гамуреца.

Но нам, быть может, скажут: разве еврейские рабочие не могут быть учеными? Не могут, потому что они по бедности своей должны были оставить с ранних лет изучение Талмуда и заняться мастерством, а те, которые занимаются изучением Талмуда, уже не возьмутся за мастерство. А что касается гордых фарисеев, почитающих единым на потребу сидеть за книгами Талмуда, то они и в руки не возьмут рабочего инструмента, они считают это унизительным для себя.

Почему же нынешние израильтяне, потомки достопамятных земледельцев и скотоводов, оставили любимое занятие отцов своих? Ответ можно найти, если вспомнить, в каких условиях приходилось жить евреям

Поселившись в какой-либо христианской стране, они не могли положительно знать, долго ли им придется тут жить, как долго они могут владеть тем имуществом, которое они приобрели в течение многих лет, потому что нередко отбирали у них имущество, дома и изгоняли их вон. При таких гонениях, окруженным со всех сторон опасностями, выгодно ли было евреям стремиться к прочной оседлости, когда они не знали, для кого будут прилагать руки свои к земледелию, когда в один несчастный день все их имущество могло быть отнято? Поэтому, повторяем, они более заботились о приобретении денег, которые в случае изгнания могли быть унесены с собою.

К обстоятельствам, неблагоприятно влияющим на положение еврейского рабочего, могут быть отнесены и некоторые правила позднейших раввинов. В Талмуде «Иад-Гахазака» раввин Маймонид увещевает евреев упражняться постоянно в Законе Божьем и особенно в изучении Талмуда. На этом-то основании большая часть еврейского люда употребляет много времени на книги — на изучение Талмуда и на исполнение множества мелочных обрядов, установленных раввинами, которые также требуют скорого и не отлагательного от каждого еврея исполнения. Представьте, раввины навязали евреям 618 заповедей или приказаний («Таряг Мицвис»), которые столь обременительны для поклонника Талмуда, что он, исполняя их, не имеет времени заняться не только земледелием, но и хозяйством.

Одна лишь торговля дает ему возможность прочитывать многочисленные ежедневные молитвы и снова приняться за Талмуд

(Продолжение следует)

Подготовил Виктор УРАНОВ