38 лет прошло со дня аварии на Чернобыльской электростанции,  крупнейшей катастрофы в истории атомной энергетики. Даже те, кто волею судьбы оказался в зоне отчуждения в тот момент, не до конца осознавали, что происходит. Просто враг был невидим…

Сегодня Александр Зеленковский работает в Дзержинске в войсковой части 1463 начальником караула команды военизированной охраны. А тогда, 26 апреля 1984 года, 18-летний солдат-срочник проходил службу в специальной моторизованной части милиции внутренних войск МВД СССР.

– 26 апреля ядерный реактор рванул, но тогда никто об этом ничего не знал. Нас подняли 2 мая. За сутки отправили весь наш батальон милиции под Брагин. Это сейчас понимаешь весь ужас, а тогда вопросы никто особо и не задавал. Был приказ – мы поехали. Я пробыл в зоне отчуждения первые 40 дней, – поделился Александр Александрович. – Первым шоком по дороге на место стало сообщение по радиостанции: «Осторожно, пьяные водители!». Все недоумевали, как так. Оказалось, каждому водителю давали выпить красного вина, чтобы в организме меньше накапливалось радиации. Так смельчаки-водители вывозили людей и скот на автобусах из зоны отчуждения.

Перед солдатами-срочниками поставили задачу охранять деревни в зоне отчуждения – в радиусе 30 км от Чернобыльской АЭС

– Строили КПП. Следили, чтобы в зону отчуждения вход был только по пропускам. Рядом были деревни Верхние Жары, Нижние Жары, Пирки и другие, – добавил мужчина. – Воспоминания об этих днях не очень приятные. Вот представьте, приезжаем в деревню протяженностью 4 км, а там ни одной живой души. Всех выселили. Бегали лишь пару куриц и котов. Было жутко, ведь даже птицы не пели. Хотя обычно в мае соловьи заливаются, трещат кузнечики. Стоишь на посту, а вокруг гробовая тишина и днем, и ночью. В местах, где прошел сильный дождь, лес стал рыжим.

Хотя именно об этих краях у Александра Зеленковского были до тех событий совсем другие воспоминания. Ведь здесь жила его бабушка, к которой он часто приезжал в детстве на летние каникулы.

К тому же май и начало июня 1986 года выдались жаркими. А солдаты-срочники стояли на посту по 8–12 часов и даже сутки. Жители выселенных деревень им рассказывали, как их вывозили в санатории и другие пункты временного пребывания. Кто-то, безусловно, возвращался к КПП и просился, чтобы пустили домой.

«Тогда не воспринимали правильно обстановку, которая была. Радиация же не видна»

– В первые дни нам выдали дозиметры, которые через трое суток забрали, видимо, чтобы мы не паниковали. Показатели зашкаливали, – поделился впечатлениями Александр Зеленковский. – Нас расположили в клубе в д. Дублин под Брагином. Каждый день приходила машина и привозила продукты исключительно из Минска. Все остальное было запрещено.

Рядом с клубом оборудовали палатку с душем, который обязательно нужно было посещать перед обедом или ужином, в зависимости от того, кто и когда нес службу. – Мы стояли на посту без оружия. По пропускам ездила сельхозтехника, – вспоминает Александр Александрович.

За 40 дней пребывания в зоне отчуждения солдатам-срочникам пришлось несколько раз сменить форму.

– Каждую неделю выдавали новую, а старую увозили на утилизацию. Оставляли лишь кожаные ремни, – говорит участник событий. – Обычно в армии их по традиции передавали дембеля новобранцам. По возвращении в Минск их у нас тоже изъяли.

В последние дни пребывания под Брагином солдаты приступили к строительству забора с колючей проволокой, чтобы вход в зону отчуждения был полностью закрыт.

– Когда на украинской территории началось мародерство, нас отправили туда на охрану. Представьте, идешь по пустой деревне. Заглядываешь в не- завешенное окно дома, а там стол, где будто только что обедали люди. На столе кастрюля с картошкой, другая еда. Как было, так и осталось. Только сверху мох плесени, – вспоминает мужчина.

«Пробовали делать любительские фото на память. Потом оказалось, что многие оказались испорченными. Сохранилось лишь пару фото за те 40 дней»

По возвращении в Минск ребят батальона отправили на медкомиссию. Проверяли щитовидку, органы брюшной полости, которые больше всего подвержены накапливанию радиации.

– Без понятия, сколько мы за эти сорок дней получили доз облучения. Но у всех было нормальное самочувствие, – добавил Александр Александрович. – У меня, по крайней мере, проблем со здоровьем нет по сей день. Может, на пользу пошло, кто знает…(смеется). После нас на посты КПП уже начали постепенно вводить гражданскую милицию с каждого отдела внутренних дел. Они охраняли на месте общественный порядок.

Много лет спустя Александр с отцом вернулся в эти родные для их семьи края. Но на месте некогда большой живой деревни увидели лишь лес. Все постройки снесли. Да и на то, что осталось, смотреть даже много лет спустя жутко. Невидимый враг изменил все.