К 80-летию Великой Победы. О чем молчат обелиски. Гричино

В июле 1972 года в центральной усадьбе колхоза «Октябрьская революция» (деревня Гричино) началась прокладка водопровода. При проведении работ строители обнаружили массовое захоронение времен Великой Отечественной войны. Для установления факта злодеяний нацистских преступников была создана госкомиссия. Выяснилось, что в этом месте покоятся останки расстрелянных людей: не менее 1200–1500 человек. Полуистлевшая форма и обувь свидетельствовали о том, что жертвами массового убийства стали советские солдаты и офицеры.

Уже в первые недели Великой Отечественной войны в наиболее тяжелом положении оказались советские воинские формирования на территории Беларуси. Прорвав в нескольких местах оборону Западного фронта, враг совершил стремительный бросок к Минску и взял в кольцо окружения большую группировку частей Красной армии. Затем последовал захват Волковыска – в результате практически в безвыходном положении оказались 3-я, 4-я и 10-я армии. Еще два дня они героически оборонялись, но гитлеровцы прижали красноармейцев к берегам рек Зельвянка и Щара, поэтому бойцы вынуждены были прекратить сопротивление.

В плен попали тысячи советских солдат и офицеров. Тяжелейшее положение вынудило их принять такое решение: без оружия и боеприпасов, без продовольствия, раненые, контуженные, больные, они уже не могли противостоять превосходящим силам противника.

По международному праву того времени военный плен не считался преступлением. Кроме того, есть большая разница между понятиями «попасть в плен» и «сдаться в плен». Большинство бойцов из Волковысского «котла» именно попали в плен

Расправа над обессилевшими, истекавшими кровью и безоружными красноармейцами началась уже на поле боя. Гитлеровцы не брали в плен раненых, а добивали их на месте, чтобы не обременять себя излишними хлопотами по их транспортировке и медицинскому обслуживанию. Из тех, кто мог двигаться, формировали колонны и в сопровождении вооруженной охраны гнали к пунктам сбора военнопленных. В день конвоиры заставляли проходить измученных людей по 25–40 километров. Кормили их крайне скудно, а глоток воды можно было получить только из рек и водоемов по пути. Дороги, по которым гнали советских военнопленных, потом были усеяны трупами.

Эти «марши смерти» работали на главную цель – уничтожить как можно больше «расово неполноценных людей», к которым гитлеровцы причисляли славянское население. А те, кто смог выжить в нечеловеческих условиях, уже не были способны к сопротивлению. Пленных красноармейцев загоняли за колючую проволоку в лагеря временного содержания, где решалась их судьба.

Статус советских военнопленных в то время определялся рядом приказов командования вермахта, изданных к 1941 году. Официально немецкие солдаты не подлежали уголовной ответственности за преступления, совершенные ими на восточном направлении как против гражданского населения, так и против военнопленных. Приказ о комиссарах от 6 июня 1941 года требовал расстрела политработников Красной армии сразу же после их пленения. Фашистская Германия также отказалась придерживаться норм международного права по отношению к сложившим оружие красноармейцам, мотивируя это тем, что СССР не присоединился к Женевской конвенции 1929 года, предусматривавшей гуманное отношение к военнопленным.

Но и Сталин крайне недоброжелательно относился к попавшим в плен соотечественникам

Еще до войны известность получило его высказывание, что в «Красной армии нет военнопленных, есть только предатели и изменники Родины. Советский Союз не знает пленных, он знает лишь мертвых и предателей». К тому же советское правительство не поддержало инициативу Международного Красного Креста об оказании гуманитарной помощи своим гражданам, попавшим в плен. Это стало еще одним поводом для ужесточения немцами обращения с советскими военнопленными, что способствовало их массовой гибели. Таким образом, тысячи красноармейцев, будучи плененными в первые дни Великой Отечественной войны, фактически оказались брошенными на произвол судьбы.

Большими колоннами их перемещали до ближайших сборно-пересыльных и фильтрационных лагерей. В одном из них, в деревне Гричино, и решалась судьба бойцов, попавших в плен под Волковыском

По свидетельству местных жителей за колючую проволоку, окружавшую бывший скотный двор колхоза, военнопленных пригоняли большими группами. Сразу же по прибытии они подлежали фильтрации. Всю «черновую работу» по сокращению числа заключенных выполняли специально созданные айнзацгруппы и зондеркоманды СС и СД. Командный состав отделяли от рядового, всех офицеров и комиссаров сразу же расстреливали. Затем следовала ликвидация по «расовым признакам» лиц еврейской национальности. В результате визуального осмотра к ним нередко причисляли и представителей восточных народов. Страшная участь ожидала военнообязанных женщин. Для нацистов они также являлись «воплощением зла» и приравнивались к комиссарам и евреям.

Подлежащих уничтожению было так много, что охрана лагерей и айнзацгруппы не справлялись, поэтому к массовым убийствам пленных нередко привлекались солдаты из расположенных поблизости военных гарнизонов

Оставшихся в живых военнопленных делили на две группы: одних определяли в шталаги, а других отправляли на принудительные работы в Германию.

 В лагере были нечеловеческие условия: скученность, антисанитария, часто вспыхивали различные эпидемии и другие заболевания. Отсутствие медикаментов, голод и холод, бесконтрольное применение оружия охраной приводили к гибели множества заключенных. Кормили людей один раз в сутки жидким супом из картофельной шелухи, что вызывало желудочно-кишечные заболевания и большую смертность. Военнопленным не оказывалась медицинская помощь. Их раны не заживали и гноились. Ежедневно умирали десятки человек. Их трупы зарывали тут же, вблизи лагеря.

В начале войны еще не принято было снабжать красноармейцев медальонами, вот почему эти жертвы нацистов так и остались безымянными, а по отчетам командования проходили в качестве без вести пропавших.

Из показаний свидетелей, жителей деревни Гричино Анатолия Жигальского и Николая Апранича:

«В первые месяцы войны по старому Екатерининскому тракту конвоировались многочисленные колонны советских военнопленных. Заключенных размещали на ночь в бывшем коровнике на окраине деревни. Они спали прямо на навозе, оставшемся после животных. Рано утром всех выгоняли на построение. По указанию немецкого офицера из строя выводили всех неблагонадежных лиц, которых отбирали по расовой принадлежности и политическим убеждениям, а также раненых, больных и обессилевших узников, а затем их группами по 25–30 человек подводили к силосной яме и расстреливали. Остальных гнали дальше по этапу. При вскрытии места преступления было установлено, что силосная яма размером 4 х 40 метров была полностью заложена останками человеческих тел».

Из воспоминаний местного жителя Михаила Лойко:

«Мне в то время было 15 лет. Вместе с другими жителями деревни меня заставляли убирать тела погибших военнопленных. Их было немало возле коровника. Видимо красноармейцы пытались бежать ночью, но были убиты охраной. Мы складывали их штабелями в силосной яме, прикрывали оставшейся одеждой и присыпали небольшим слоем земли. Лично мне довелось быть свидетелем расстрела 30 человек, которых убили за курганом напротив деревни».

После установления деталей преступных действий нацистского режима в деревне Гричино была проведена эксгумация останков человеческих тел. Их перенесли из бывшей силосной ямы и предали земле со всеми воинскими почестями рядом с могилой неизвестного красноармейца, погибшего в 1919 году в борьбе за советскую власть. Братское захоронение расположено на окраине к западу от центра населенного пункта. Это скорбное место обнесено оградой. Установлена гранитная плита с надписью: «Вечная слава героям, павшим в боях за свободу и независимость нашей Родины. 1941–1945».

Возле здания клуба находятся еще два памятника с именами 65 жителей деревни, которые погибли на фронтах Великой Отечественной войны и в партизанской борьбе против немецко-фашистских захватчиков.

                                                                  (Продолжение следует)

Виктор УРАНОВ