После Александровского боя отряд защитников Долгого острова под командованием Петра Знака и Филиппа Серебрякова временно остановился в Колодинском лесу. Вскоре к ним присоединился и Николай Никитин с группой десантников, прибывших из Москвы. Тогда же командование приняло решение взорвать Негорельский мост.

Это задание было поручено Филиппу Серебрякову с его бойцами. Однако операция прошла неудачно. Группа попала в засаду и с трудом оторвалась от преследования, избежав больших потерь.

Через несколько дней, во время передвижения отряда по лесам Узденского района, разведка доложила, что на пути его следования каратели устроили засаду. «Никитинцы» решили ответить на эту провокацию по-своему. Когда немцы и полицейские в количестве 40 человек, не дождавшись партизан, возвращалась в гарнизон, народные мстители внезапно напали на них. На дороге перед опушкой леса завязался бой, во время которого карательный отряд был полностью уничтожен. В тот день, поднимая партизан в атаку, героически погиб комиссар отряда Петр Знак (Муравьев).

Этот случай еще больше обострил отношения между Филиппом Серебряковым и Николаем Никитиным. Чтобы не доводить дело до открытого конфликта, Серебряков с группой своих единомышленников принял решение уйти из отряда, имея на то веские основания. Они обосновались в Путчинских лесах, где создали отдельный партизанский отряд имени Михаила Фрунзе.

Будучи кадровым офицером, Филипп Иванович Серебряков быстро создал боевое соединение, которое уже в декабре 1943 года выросло до уровня бригады. В ее состав входили 7 отрядов.

Так Путчинские леса стали еще одним важным центром антифашистской борьбы на оккупированной территории нашего района.

По распоряжению Белорусского штаба партизанского движения в декабре 1943 года бригада совершила рейд из Ивенецкого в Клецкий район и вошла в подчинение партизанского соединения Южной зоны Барановичской области. Бригада действовала в Дзержинском, Заславском районах Минской, Ивенецком, Клецком – Барановичской и Ганцевичском районе Пинской областей. Соединилась с частями Красной армии 3 июля 1944 года в составе 6 отрядов общей численностью 735 партизан.

Сохранив основные силы, Никитин, после разрыва с Серебряковым, продолжил рейд по тылам врага. Их путь пролегал по занятым немцами районам Руденского, Червенского, Дзержинского, Узденского, Бегомльского районов Минской области. По ходу движения отряда его ряды росли за счет присоединения к нему мелких групп красноармейцев и местных патриотов, взявшихся за оружие, чтобы вести борьбу с оккупантами.

В сентябре 1942 года отряд Николая Никитина насчитывал уже более 400 партизан, поэтому было решено реорганизовать его в бригаду. Это было одно из самых боеспособных партизанских соединений в Минской области.

Во время рейда по тылам противника бригада провела ряд удачных операций по разгрому вражеских гарнизонов. Под откос было пущено несколько воинских эшелонов с живой силой и техникой, следовавших с запада на восточный фронт. Не давали покоя оккупантам и засады, которые устраивались на шоссейных дорогах. Однако удачные бои партизан бригады нередко сопровождались случаями, которые по этическим соображениям выходили за рамки дозволенного и в глазах населения дискредитировали моральный облик советского военнослужащего. Позже эти факты были подтверждены в показаниях очевидцев.

В начале октября 1942 года по каналам связи пришла шифровка из Москвы, в которой бригаде Никитина предлагалось проследовать к Сурожским воротам и соединиться с войсками Калининского фронта. Выполняя приказ, партизаны с боями совершили многокилометровый переход и 22-го октября 1942 года перешли линию фронта в районе города Торопца Калининской области.

Их хорошо встретили в Белорусском штабе партизанского движения (БШПД), который в то время находился в полосе Калининского фронта в деревнях Шейно и Тимохино Торопецкого района. После отдыха и дружеских встреч руководство бригады, как и положено, занялось составлением письменного отчета о проделанной работе в тылу врага, а также были приведены в порядок основные документы – книга приказов, дневник боевых действий и карта боевого пути, по которому бригада выходила с оккупированной территории. Все трофейные ценности были оприходованы и сданы на сохранение соответствующим службам.

При этом снова проявили себя не самым лучшим образом отдельные бойцы бригады.

Получив передышку, «никитинцы», часто безнаказанно совершавшие дисциплинарные нарушения, окончательно расслабились, возомнив себя героями.

Как позже отмечал заместитель начальника штаба партизанского движения при Военном совете Западного фронта Петр Захарович Калинин, «требования у них к штабу, были очень большие, а у нас положение было тяжелое. А они пришли и думали, что их встретят с цветами, поставят по литру спирта, а у нас у самих ничего нет. Народ был отборный и требования у них были очень большие».

Однако в условиях военного времени все достаточно быстро встало на свои места, и с партизанской вольницей было покончено. После проведенной проверки отличившихся в боях партизан представили к наградам. Бригада была расформирована. После отдыха и лечения кадровых офицеров и рядовых красноармейцев отправили на фронт, остальных – на переподготовку в военные училища, после чего они были включены в другие воинские формирования и продолжили борьбу с захватчиками.

Были и такие случаи, когда к прошлому отдельных лиц были предъявлены особые требования и ими заинтересовались органы госбезопасности.

В начале декабря 1942 года руководство бригады вызвали в Москву. Там для них были организованы встречи с работниками ЦК КП(б) Б, с белорусскими писателями и поэтами, которых интересовали условия жизни населения на оккупированной земле и развертывание всенародной борьбы с врагом. Но вскоре тональность таких бесед изменилась, когда на них стал присутствовать генерал-полковник госбезопасности Виктор Семенович Абакумов. Они стали больше напоминать допросы.

3 декабря 1942 года в кабинете у начальника ЦШПД Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко капитан Никитин был арестован.

Вместе с ним такую участь раздели и командиры отрядов Валентин Васильевич Богданов, Василий Никитич Чувакин, Александр Викентьевич Боликевич, Яков Агеевич Приданников, Иван Климентьевич Кузьмин и Анатолий Иванович Каменев. Официально им дали понять, что никакой шифровки из Москвы не было, а руководство бригады вместе с личным составом самовольно покинули оккупированную территорию и за это должны понести наказание. Но затем, как оказалось, за этой формулировкой последовали более тяжкие обвинения, которые подводили их под военный трибунал и обеспечивали длительные сроки заключения.

В частности, Никитину припомнили его службу на границе в Белостокском военном округе под командованием генерал-майора Наумова. Как оказалось, к тому времени бывший командующий 13-й дивизией перешел на службу к немцам. В дальнейшем он вместе с семьей перебрался в Германию, где устроился чернорабочим на трикотажную фабрику «Клаус». В начале мая 1945 года был освобожден американскими войсками. Через советскую военную миссию по репатриации в Париже Наумов был доставлен в Москву, арестован и приговорен к смертной казни.

Серьезные претензии к Никитину были предъявлены и в связи с его деятельностью в Минском подпольном Военном совете партизанского движения под руководством Ивана Рогова, который к тому времени уже числился агентом абвера, а по его доносу в гестаповские застенки попали десятки патриотов. Кстати, обвинения в адрес Рогова не сняты до настоящего времени.

Немало серьезных фактов было предъявлено Никитину и по поводу того, что он самовольно возглавил партизанский отряд и, к тому же, назначил своим помощником Ивана Пьянова, который также находился под подозрением в предательстве. Не убедительно звучало объяснение Никитина и по поводу его ухода с Долгого острова накануне Александровского боя.

После расследования, которое длилось более года, прежнее обвинение Никитину было переквалифицировано, и он предстал перед трибуналом как пособник немецкой разведки

Якобы он создал по ее заданию лжепартизанскую бригаду, которая своей политикой против мирного населения наносила большой вред антифашистской борьбе.

Следует отметить, что в то сложное время, когда летом и осенью 1942 года произошло два крупных провала Минского подполья, гестапо сделало все возможное, чтобы дискредитировать имена многих честных людей, мужественно включившихся в борьбу с врагом. Те, кому удалось избежать ареста, ушли в лес, а затем были переправлены на «Большую землю». Их показания также нередко носили противоречивый характер. В таких условиях, чтобы не допускать дальнейших просчетов, которые могли бы обернуться новыми арестами патриотов, советским спецслужбам приходилось перестраховываться и идти на исключительные меры. Именно в таком положении оказался командир партизанской бригады Николай Никитин. Как изменника Родины его приговорили к 15 годам исправительных работ в Магадане.

В 1957 году Никитин умер в ссылке, не дожив до своего 50-летия несколько месяцев. Все его просьбы о реабилитации и пересмотре дела были отклонены

Виктор УРАНОВ